Афанасий Никитин

Афанасий Никитин
Афанасий Никитин
	Офонас Тферитин
	; Памятник Афанасию Никитину в Твери
Дата рождения	XV век
Место рождения	Тверь, Великое княжество Тверское;
Дата смерти	ок. 1475
Место смерти	Смоленская земля, Великое княжество Литовское
Гражданство (подданство)	Великое княжество Тверское;
Род деятельности	прозаик, путешественник
Жанр	хождения
Язык произведений	русский, тюркский, персидский, арабский
Дебют	Хожение за три моря
	Произведения в Викитеке
	Медиафайлы на Викискладе

Афана́сий Ники́тин (первая половина XV века, Тверь — ок 1475, под Смоленском) — русский путешественник, писатель, тверской купец, автор знаменитых путевых записей, известных под названием «Хожение за три моря». Одним из первых среди средневековых европейцев (после Никколо Конти) достиг Индии (за 30 лет до португальского мореплавателя Васко да Гамы).

Биография[править | править код]

Афанасий Никитин родился в семье крестьянина Никиты. Совершил путешествие в 1468—1474 годах (датировка Л. С. Семёнова^[1], ранее И. И. Срезневским датировалось 1466—1472 годами) по Персии, Индии (Делийский султанат) и Турции (Османская империя); составил описание этого путешествия в книге «Хожение за три моря». Это было первое в русской литературе описание не паломничества, а коммерческой поездки, насыщенное наблюдениями о политическом устройстве, экономике и культуре других стран. Сам Никитин называл своё путешествие грешным. Исследователь Борис Успенский описывал путешествие как акт антипаломничества^[2].

Никитин отправился в путь из Твери: «Пошёл я от Спаса святого златоверхого с его милостью, от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверского и от Бориса Захарьича»^[3]^{[уточнить]}".

В Нижнем Новгороде Афанасий две недели ожидал Хасан-бека, посла ширваншаха, и продолжил путешествие с ним. Ограбленные астраханскими татарами в устье Волги, Никитин и другие купцы, сопровождавшие посла, не могли возвратиться; назад, вверх по реке, их не пропустили. Они отправились на двух судах в Дербент, и во время бури меньшее судно разбилось о берег у города Тарки, и кайтаки взяли всех в плен.

По прибытии в Дербент Афанасий бил челом московскому послу, подьячему Василию Папину, и послу ширваншаха Хасан-беку, чтобы они поспособствовали освобождению пленённых кайтаков. Хасан-бек ездил к Булат-беку просить. По просьбе Булат-бека ширваншах послал к своему шурину, князю кайтаков Халил-беку, письмо, по которому пленных освободили. Потом Афанасий и другие русские ездили к ширваншаху в ставку с просьбой профинансировать их возвращение на Русь, но он в просьбе отказал.

Затем Никитин писал: «А я пошёл в Дербент, а из Дербента в Баку». Однако он ошибся в расчёте:

Налгали мне псы-бусурманы, наговорили, что всякого нашего товара там много, а вышло, что нет ничего на нашу землю, все товар белый на бусурманскую землю, перец да краски — это дёшево, но зато пошлины большие да на море разбойников много.

Обманувшись в надеждах относительно торговых выгод, Никитин вдобавок подвергся и большой опасности:

В Чунере хан взял у меня жеребца и, узнавши, что я не бусурманин, а русский, стал говорить: «И жеребца отдам, и тысячу золотых дам, стань только в нашу веру магометанскую; а не станешь в нашу веру, то и жеребца возьму, и тысячу золотых на голове твоей возьму» — и сроку дал 4 дни, в госпожинки на Спасов день. Но Господь Бог смиловался на свой честный праздник, не отнял от меня, грешного, своей милости, не повелел погибнуть в Чунере с нечестивыми; накануне Спасова дни приехал Магмет Хоросанец; я к нему с челобитьем, чтоб похлопотал обо мне, и он поехал к хану и отпросил меня, чтоб в свою веру меня не обращали, и жеребца моего у хана взял. Таково Господне чудо на Спасов день! Братья русские христиане! Кто хочет идти в Индейскую землю, тот оставь веру свою на Руси, закричи: Магомет! — и ступай в Индостанскую землю.

Отсюда можно предположить, что у Афанасия были влиятельные знакомые в Индии и Персии.

В своей книге Никитин описывает и красоту южной природы, и богатство землевладельцев и вельмож, пышность дворцов их, и бедность сельского населения, и нравы, и облик жителей Индии:

Познакомился я со многими индусами (на языке того времени — индеянами^[4]), — говорит Никитин, — и объявил им о своей вере, что я не бусурманин, а христианин, и они не стали от меня скрывать ни об еде своей, ни о торговле, ни о молитвах и жён своих от меня не прятали; я расспросил всё об их вере, и они говорят: веруем в Адама, а Бут^[5] — это Адам и род его весь. Вер в Индии всех 84 веры, и все веруют в Бута, а вера с верою не пьёт, не ест, не женится.
И тут есть Индейская страна, и люди все ходят наги, а голова не покрыта, а груди голы, а власы в одну косу заплетены, а все ходят брюхаты, а дети родятся на всякий год, а детей у них много. А мужики и жонкы все нагы, а все черны. Яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются белому человеку…

Никитину было сложно вдали от христианского мира:

О благоверные христиане! Кто во многие земли часто плавает, тот во многие грехи впадает и веры лишается христианской. Мне, рабу Божию Афанасию, сгрустнулось по вере: уже прошло четыре Великих поста, четыре Светлых воскресенья, а я, грешный, не знаю, когда Светлое воскресенье, когда пост, когда Рождество Христово и другие праздники, ни середы, ни пятницы; книг у меня нет: когда меня пограбили, то и книги у меня взяли; я с горя пошёл в Индию, потому что на Русь мне было не с чем идти, не осталось товару ничего. Уже прошло четыре Светлых воскресенья в бусурманской земле, а христианства я не оставил: дальше Бог ведает, что будет. Господи, Боже мой! На тя уповах, спаси мя! Пути не знаю, как выйти из Индостана; везде война! А жить в Индостане — всё истратишь, потому что у них всё дорого: я один человек, а по два с половиною алтына в день издерживаю, вина и сыты^[6] не пью.

В связи с присутствием в «Хожении» арабско-персидской лексики и мусульманских молитв (в частности, заключительного текста из Корана) обсуждался вопрос о том, не принял ли Афанасий в Индии ислам. Ряд исследователей (например, Г. Ленхофф) считали его «отступником», в то время как Я. С. Лурье полагал^[7], что следует доверять собственным словам Никитина о сохранении им православия, так как в случае если бы он был обрезан во время своих скитаний, он едва ли отправился бы домой на Русь, где ему угрожала бы смерть за перемену веры.

Как купец Афанасий Никитин не имел успеха: единственная торговая операция, описанная в «Ходении» — перепродажа жеребца — обошлась ему в убыток (наложил на нём 68 футунов, то есть «остался в накладе»).

Наконец Никитин выбрал путь домой — через Персию и Трапезунд к Чёрному морю и далее в Кафу (Феодосию) и через Подолию и Смоленск. До дома он, однако, так и не добрался, а умер в дороге под Смоленском (на территории Великого княжества Литовского) осенью 1474 года. В 1475 году благодаря его спутникам, московским купцам, его рукопись оказалась у московского дьяка Василия Момырёва, и текст её был внесён в Летописный свод 1489 года, продублирован в Софийской II и Львовской летописях. Также сохранились записки Никитина в Троицком сборнике XV века. Текст, вошедший в летопись, был подвергнут сокращению; более полный текст (но сильнее отредактированный составителем) имеется в Троицком сборнике.

В новое время записки были обнаружены Н. М. Карамзиным в архиве Троицко-Сергиевского монастыря (г. Загорск) в составе Троицкого сборника^[8]. Карамзин опубликовал отрывки в 1818 году в примечаниях к VI тому «Истории государства Российского». Полностью сочинение опубликовал П. М. Строев в 1821 году в издании Софийской II летописи.

Города, которые посетил Афанасий Никитин[править | править код]

Две памятные монеты Банка России, посвящённые 525-летию путешествия Афанасия Никитина в Индию. 2 рубля, серебро, 1997 год

Список^[9]: